Меня можно поздравить, я это все-таки дописал. И... знаете, я хочу надеяться, что у нас здесь однажды... станет похоже. На ту реальность, про которую эти истории.

Железный конь

Утром Ран прислал фотографию. Я знаю, что скоро ее или похожую увижу в сети, но и Ран знает, что мне будет приятно посмотреть первой. Пока шуршал блок печати принтера, пока мне на стол медленно выезжал лист, я думала, что теперь у меня есть повод в выходной выйти из дома. Конечно, тетя Оона и сама может сделать то же самое, что делаю я сейчас, но она будет рада получить пачку фотографий именно от меня. Это значит — надо докупить конвертов, чернил и бумаги. Я вспомнила вдруг, как года три назад, из всех городских магазинов, я ухитрилась зайти поискать печатную машину именно туда, куда недавно устроился работать Ян. Консультантом торгового зала. Он снисходительно похлопал меня по плечу и отвесил что-то про то, что из-за таких, как я, скоро высокое искусство ручной проявки фотопленки окончательно растворится в прошлом. Кажется, он так и не понял, почему я насовсем отказалась с ним разговаривать. Через пару месяцев принтер привез Ран. А вместе с принтером - материну просьбу о бумажных письмах и фотокарточках.

К концу августа на пустыре на месте развалившихся казарм построили подземную парковку. Я слышала, будто часть мест даже оборудовали под велосипеды. Раз уж я все равно собралась выходить — можно будет проверить, к тому же теперь наверно до перекрестка Болгарской и Азиатской можно будет добраться напрямик... Я вспоминала старую игру, и шла вперед почти вслепую: чем меньше подсматриваешь, тем лучше помнишь дорогу. Потому этих троих я услышала издалека, но прежде - учуяла запах. Пожалуй, до сегодняшнего дня, передвижные кофейни я считала неизменным атрибутом рановых рассказов о родном городе, но как-то не думала, что однажды увижу такую здесь, в пяти минутах ходьбы от дома. Я пожалела, что не взяла с собой ничего, кроме кошелька, блокнота и коммуникатора, таким... цельным и подходящим друг другу было все, что я увидела, открыв глаза: старые липы, темно-шоколадные стекла торгового центра над автопарковкой, бежевый, разрисованный чашками и кофейными зернами бок машины, миниатюрная черноволосая женщина, девочка, видимо ее дочь и... Кася. Да, точно Кася. Длинная, тощая, бежевый фартук повязан поверх неизменного брезентового комбинезона, щетка светлых, рыжеватых волос торчит в разные стороны. Надо же, отросли. Кася отдала женщине горячий стакан, ссыпала в карман фартука деньги, пожала руку девочке и отвернулась, чтобы записать что-то в журнал. Я не решилась ее окликнуть. Предпочла подождать, пока она сама обернется и скажет:
- Аннеке, хочешь кофе?
читать дальше?
Я как раз успела дочитать рукописный перечень и конечно же согласилась:
- Двойной латте пожалуйста. И да, здравствуй, Кася! - еще не договорив я поняла, что действительно рада ее видеть. Даже больше, чем тогда на даче у Марты.

Пока кофемолка с шуршанием и треском перетирала зерна, пока в бумажные стаканчики темной густой струей тек кофе, Кася достала откуда-то две толстостенные глиняные чашки и вручила мне. А после, явно довольная эффектом, вскипятила молоко и смешала питье. Других посетителей не было, мы молчали. Но вот люди снова начали подходить, Кася здоровалась с постоянными покупателями, улыбалась детям, двигалась быстро, но при этом несуетно. Я вспоминала, как тогда, давно была по уши влюблена сначала в Яна, потом в Юджина и потому завидовала Касе, которой рост позволял смотреть им в глаза, а потом завидовала Ульяне и ее дружбе с ними. Но потом было лето в Виипури, где для меня многое поменялось. И теперь я жалела, что так и не решилась познакомиться с Ульяной ближе.

Кофейный осадок загорчил на языке, оказывается я крепко задумалась и не заметила, когда успел закончиться кофе, когда поднялся ветер, и вот он уже бросает мне в лицо горсть прошлогодних ясеневых крылаток. Как хорошо, что есть вещи, которые не поздно исправить. Я встала, посмотрела на часы: засиделась оказывается, надо бы поторопиться, если, конечно я не хочу заказывать чернила в онлайн-магазине и три дня ждать доставку. В рабочем блокноте как раз остался последний лист, исписанный только с одной стороны. Я набросала адрес и телефон, быстро окликнула Касю, отдала ей записку и ушла, не дожидаясь пока она прочитает. Кажется, у меня все-таки покраснели уши.


Следующую неделю, а за ней еще одну проглотила работа, возвращаясь в город я приходила домой и падала спать. За это время я видела кофейную машину еще трижды, но подойти и посмотреть, кто там сейчас, как-то не складывалось. В свой первый сентябрьский выходной я проснулась от запаха свежей выпечки. Против обыкновения, я вышла на балкон прямо в ночной рубашке, только чтобы... Поздороваться с Каролиной, новой соседкой из квартиры напротив.
- Доброе утро! Вас разбудило мое печенье? Кроме него у меня тут какао и марципан, заходите в гости, если есть настроение, - глядя на ее улыбку, я не могла не принять приглашение. Да и сладкое готовить я совсем не умею.

Вскоре я уже сидела на подоконнике, ждала пока сварится очередная порция какао, болтала с Каролиной. Одновременно ни о чем и обо всем. О том, как сушить кипрей и подбирать скалыватели для оптоволокна. О том, как сложно в последний момент поменять работу и подать документы совсем не на ту специальность, которую одобряют родственники. О том, что нам обеим повезло родиться в то время, когда люди учатся подниматься выше неба. К звездам. Я смотрела, как Каролина ходит по кухне, ставит на полку вымытую посуду, проверяет в духовке печенье и думала про... чашку. В подвале одного из домов неподалеку от центральной городской площади недавно открылся магазинчик с сувенирами. Пройти мимо огромной черной чашки со звездным небом и лунной станцией было просто невозможно. В темноте контуры куполов, лунных кратеров и звезд светились белым фосфорным светом.

Я решила не откладывать надолго то, что можно сделать сразу, а потому извинилась и пошла к себе, так что звонок застал меня на лестничной площадке, ровно на полпути обратно, к каролининой двери. Надо же. Я как-то и не думала, что Кася мне все-таки позвонит. Сама. Хорошо, что дни до конца недели у меня свободны: они обещают быть интересными. Надеюсь, подарок Каролине понравится.

Кася перешла к делу сразу, не здороваясь:
- Аннеке, а у тебя вообще права есть?

Права у меня вообще-то были. Автомобильные. Еще с тех времен, когда мы всей старой компанией пытались перещеголять друг друга коллекцией странных знаний и навыков. На обучение в автошколе я отчасти заработала сама, недостающее добавила тетка, но возможности попрактиковаться после получения прав у меня не было, да и, честно говоря, я к тому особенно не стремилась. Пока я молчала в трубку и собиралась с мыслями, Кася, конечно же, все поняла по-своему. И продолжила:
- Понимаешь, его зовут Ceffyl Haearn. Чокнутый Профессор разрешил мне участвовать в испытаниях ускорителя, а я не представляю, что мы можем увидеть в результате. И хочу, чтобы мой друг был в хороших руках. Вы с ним подружитесь, обещаю.

«Железный конь». И права. Когда я успела пожелать себе нескучной жизни?


Мы договорились встретиться в полдень, у нотариальной конторы на углу Болгарской и Рыбной. Касе было все равно, поэтому нотариуса выбирала я. Старый дом красного кирпича с каждым годом все гуще заплетал девичий виноград, эту контору я помнила с детства, еще с того времени, когда был жив дед и брал меня с собой, когда собирался в гости к другу. Мне нравилось играть на крыльце: ажурные кованые перила, одревесневшие виноградные плети, резные широкие листья — все это становилось волшебной страной для меня и героев моих сказок. Я знала, что старый дедов друг вполне жив и деятелен, но предпочел передать дела по наследству своей то ли дочери, то ли племяннице. Никогда не пыталась вникнуть, а уж тем более запомнить хитросплетения чужих родственных связей. Не знаю, дело было в моей рассеянности или время работы нотариуса действительно успело измениться, но когда мы пришли, там было закрыто. Сквозь стекло мы увидели, как на двери покачивается резная деревянная табличка с чашкой, блюдцем и надписью «Перерыв».

Если верить табличке, до конца перерыва оставалось еще чуть меньше часа, а мы и вовсе пришли в самом его начале. Кася предложила пройти во двор и подождать там. Во дворе цвели мальвы и тигровые лилии, из чьих-то окон пахло одновременно подгорелым молоком и ванильной отдушкой, на растянутых между детской лесенкой и парой берез проволоках сушилось белье. Поскольку там присесть было решительно негде, мы вернулись обратно и расположились на ступеньках у входа. На боку видавшего виды джинсового касиного рюкзака красовалась вышитая черными нитками надпись «A chosen one» и силуэт мрачного мужика в длинном плаще. Кася увлеченно рылась в рюкзаке, доставала оттуда все новые и новые предметы и привычно, не задумываясь, сгружала их на колени ко мне. Как будто делала это всегда. Мне было одновременно странно и смешно наблюдать, как она ныряет в темную, пахнущую одновременно табаком и пряностями глубину, бубнит под нос что-то невнятное вроде «куда я это закинул?» и «неужели я смог быть именно тем дятлом и забыл? или не забыл?». В конце концов с торжествующим «Ага! Нашел!» Кася достала деревянный футляр, покрытый затейливой резьбой. Узкий и длинный, он прятал в себе тонкую бамбуковую трубку и горсть табака, нарезанного и скрученного так мелко, что я могла бы запросто спутать его с бисером, которого в касином рюкзаке тоже было порядочно.

Пока Кася курила, я не удержалась и заглянула в ее паспорт. Отчего-то мне было удивительно видеть... необычные для здешних мест имя и фамилию. Еще удивительней было узнать вдруг, что Кася старше меня на год. И она — действительно Кася, Катарина Бердска, родом откуда-то из Богемии и ей всего двадцать девять. Когда мы все выдумывали себе имена, она представлялась своим собственным и это выглядело... Должным. Я сказала себе: «Аннеке, тебе пора бы привыкнуть, что дела не совсем обычные давно уже творятся у тебя прямо под носом». Ожидание затягивалось, я спросила:
- Почему ты говоришь о себе в мужском роде? - на самом деле это я тоже давно хотела спросить. Наверное с той самой ночи, когда мы поздравляли Юджина с новосельем, сидели у него на кухне и придумывали страшные сказки. Кася пришла тогда позже всех и долго молчала, но после того, как Ян предположил, что ей просто слабо, рассказала, сухо и буднично, как недавно ездила в гости к троюродной тетке в Oзерный. Там в выходные горело что-то на территории исследовательского центра, но в поселке вовремя сработало оповещение и никто не пострадал. Почти. В тот вечер Касю в первый раз увидели бритой наголо и услышали от нее «Пока, я ушел!», а мне потом еще полгода снилось пыльно-желтого, песочного цвета небо, закрытые изнутри металлическими щитами окна жилых домов, вереница людей в противогазах и спецкостюмах у открытой калитки в проволочном заборе. И мертвая девушка на ступеньках около дома, самого близкого к тому забору.
- Потому что мне так удобнее, - Кася неопределенно пожала плечами, быстро глянула в сторону двери, отложила трубку и стала складывать вещи, - кстати, готовься, они скоро откроются и нас позовут.

Было бы странно, если бы она вдруг ответила что-то иное.
Нотариус Касе был нужен для того, чтобы оформить дарственную.


«Железный конь» оказался транспортным средством. Черным, приземистым и на первый взгляд нелепым порождением чьей-то инженерной мысли. Если верить документам — то квадроциклом. Если, опять же, верить документам, то для своего более чем порядочного пробега — в почти идеальном состоянии. В оставшиеся до выходных два дня мы с Касей не виделись. Меня подхватила неизбежная бумажная суета, связанная с нежданным приобретением, Кася тоже была чем-то занята, видимо, помимо меня у нее оставались еще какие-то дела в городе, тем более, она сама признавалась, что не знает, когда еще раз сможет сюда выбраться и сможет ли вообще.

В гости я пригласила ее сама. Мне показалось, что после всех этих трех дней это... будет правильным действием. Поначалу мне было немного неловко, не знаю даже от чего больше. От того ли, что Кася удивлена, или вовсе даже от того, что Кася стала первым, после Рана, посторонним человеком, перед которым я открыла дверь теперь уже моего жилья. Внезапно я снова не знала, как себя вести и что делать, но пока я сомневалась, Кася спросила разрешения пройти в комнату: ее заинтересовали фотографии на стене, особенно последняя. Из тех, что я получила недавно эта понравилась мне больше прочих. Ангар, готовый к отправке вездеход ожидает людей и груз, на обшивке вольготно расположились двое парней и девушка-азиатка. Серые костюмы с яркими зелеными полосками, фосфорно светящимися в темноте, веселые лица. Ран, Дитрих, его новый напарник, и Уа, девушка-азиатка из наземной команды. Ран говорил, напарник всякий раз, когда собирается на Землю приглашает в гости нас обоих, но все как-то пока не складывается. Если я все правильно помню, родители Дитриха живут в Лёбтау...

Я слишком крепко задумалась и потому вздрогнула, когда Кася заговорила:
- Рансу Каарио. Это и есть Ран, да? Похож на Небесного Бродягу из фильма.
- И правда похож. Я... как-то не думала сравнивать, - я пригляделась: действительно, если вдруг Рану вздумается немного отрастить волосы, его будет не отличить от героя фантастической саги.

Мельком я заглянула в почту. Со станции «Мир-2» сообщали о начале планового технического обслуживания, а значит обе лунные станции: наша «Чулпан» и «Гуан Юй» Восточного Союза в ближайшее время пропадут со связи. Значит — мне как всегда придется ждать. Я отошла вглубь комнаты. Там, на втором, меньшем столе лежали светло-серые пластиковые детали, чуть позади выстроились в ряд баночки с акриловыми красками. Почему-то мне не хотелось, чтобы кто-то, пусть даже Кася, увидел не собранный еще «Тулпар» до того, как он займет свое место среди других космических челноков там, под потолком. К тому времени, как «Чулпан» снова ответит, я как раз успею закончить.

Все-таки нынешняя Кася чем-то неуловимо отличалась от той, какой я ее запомнила.
Дело было даже не в трубке и не в длинной, до пола, серо-зеленой брезентовой юбке, чей обтрепанный подол выглядел так, будто собрал собой все существующие и несуществующие ступени. Просто за это время что-то... Изменилось? Кася будто подслушала мои мысли:
- Что-то произошло для тебя там, в Виипури. За эти пять лет для каждого из нас что-то произошло. Что изменило всех. Безвозвратно.

Я пожала плечами: мне было совершенно нечего ей отвечать. После этого еще несколько часов мы просидели практически молча. Ну как молча: пили чай с коньяком, по старой памяти запустили «Завоевание степи» в режиме мультиплеер и резались по сети. Как раньше это делала та, старая компания, когда все еще было в порядке, и я просто завидовала чужой дружбе и втайне мечтала однажды оказаться с кем-то из них на равных. На прощание Кася сказала: «А команда стухла. Отдельные лица перекосило когда старый состав собрался. Почти». Спасибо, Кася, именно это я и сама увидела летом. Значит Марта меня на самом деле ненавидит. Давно, тихо и зло. Из-за Яна. Она до сих пор думает, что я прокляла его из мести за свои безответные чувства. А я всего лишь любила слушать его голос, смотреть, как за работой пляшут его руки над заготовкой печатной платы, и надеяться, что он когда-нибудь заговорит и со мной. Но однажды я встретила пилота Рансу, а он подарил мне целое звездное небо. Просто потому, что всегда охотно делился тем, что составляло его жизнь.

За всеми мыслями и воспоминаниями я не заметила, как совсем стемнело. Значит пора закрывать жалюзи, иначе круглый оранжевый фонарь так и не даст мне уснуть. По дороге к окну я конечно же уронила со стола пакет с фотографиями. Снимки разлетелись по полу: покатые купола станции «Чулпан» на дневной стороне, колеи вездеходов, Ран с напарником в ангаре ждет завершения предполетного осмотра. Темные стены старого города, мост через Эльбе, мужчина стоит у парапета, ветер треплет хвосты шарфа, вот-вот вырвет из рук черную шляпу с круглой серебряной пряжкой. На белом поле в левом верхнем углу, тем же почерком, что и на визитной карточке было выведено «Der Ortsamtsbereich Altstadt» и чуть ниже, затейливым вензелем — единственная буква. «D». Этот снимок я не печатала...

На столе среди прочих вещей все еще лежали ключи от касиного подарка. Мне ведь предстоит теперь решать, что проще и удобнее: искать стоянку или арендовать гараж. А еще - возобновлять права и учиться с ним управляться. «Это просто затишье перед бурей» говорилось в одной песне. Я подумала - даже если так... То я хочу верить: новый ветер не принесет ничего плохого. Пять лет назад я знала, что всего, о чем я мечтаю не может быть в моей жизни. Полгода назад я знала - чудес не бывает, и из сновиденных городов люди приходят только в сказках. Теперь я знаю одно: нас всех ждет странное время.

Часы в коридоре звякнули, обозначая начало нового часа. Повернулся круг обрамления циферблата, с шуршанием посыпались кофейные и чечевичные зерна. Надо же - три часа ночи, поздно. Завтра рано вставать и снова ехать за город. Вместо того, чтобы лечь, я открыла почту, набрала адрес и написала «Здравствуй, Ди. Я получила открытку, спасибо. Мне кажется, тебе может понравиться эта песня». Дождалась, пока прикрепится файл. Засыпая сказала в темноту: «Лети, письмо». Пусть летит, я буду ждать ответа.


02-14 — 10-14
Самара


Прослушать или скачать Vertraut - For A Friend Remix By бесплатно на Простоплеер